Могут спросить: «А не все ли равно: ну назовёте вы эволюцию интеллектуальным механизмом, или наоборот, интеллектуальный механизм фактически эволюцией? Что это меняет?»
Во-первых, меняется образ мысли. От некорректного использования терминов начинаются большие проблемы. При подобном терминологическом релятивизме можно оказаться в ситуации, когда телега поставлена впереди лошади.
Во-вторых, терминология должна корректно отражать эмпирику. Эмпирические данные говорят о том, что интеллектуальные системы (которые я определяю узко как системы принятия решений) не появляются сами собой. Они обязательно создаются сознательно: сначала имеется концепт, идея, которая затем воплощается конкретно в материальной форме. Наоборот не происходит никогда. Никогда функция не кристаллизуется из хаоса (как утверждает, например, Стюарт Кауффман).
Первым звеном причинно-следственной цепочки, оканчивающейся интеллектуальной системой, на практике всегда является сознание. Просто потому что природные регулярности не имеют того, чем можно выбирать из двух и более альтернативных состояний равновесия. В неживой природе правила не существуют (если исключить интеллектуальные системы, созданные человеком), существует лишь возможность их заложить в создаваемую «умную» систему и тем самым использовать природные регулярности для какой-то цели. Закладывает же правила всегда сознание.
Интеллектуальные системы основаны на правилах, которые вводятся дополнительно к всегда существующим физическим ограничениям. В этом состоит принципиальное отличие «умных» систем от неинтеллектуальных, работа которых основана только на ограничениях, являющихся следствием действия природных регулярностей, именуемых в просторечии «законами природы». На любую (неинтеллектуальную или интеллектуальную) материальную систему действуют физические ограничения, но лишь интеллектуальные системы функционируют по правилам.
Майкл Поляны говорит как раз об этом, когда утверждает, что «организм, как и машина, функционирует согласно двум различным принципам: его структура служит граничным условием, которое накладывается на протекающие в нем физико-химические процессы и, таким образом, организует их; а сами эти процессы позволяют отдельным органам выполнять свои функции». [M. Polanyi, Life's Irreducible Structure]. Кстати, именно в смысле единого целого, отличного от совокупности составляющих его частей, организм является неразложимым.
Поэтому мне представляется, что выделение интеллектуального фактора причинности наряду с естественными факторами (случайностью и регулярностью) является не только совершенно оправданным, но и необходимым.
Во-первых, меняется образ мысли. От некорректного использования терминов начинаются большие проблемы. При подобном терминологическом релятивизме можно оказаться в ситуации, когда телега поставлена впереди лошади.
Во-вторых, терминология должна корректно отражать эмпирику. Эмпирические данные говорят о том, что интеллектуальные системы (которые я определяю узко как системы принятия решений) не появляются сами собой. Они обязательно создаются сознательно: сначала имеется концепт, идея, которая затем воплощается конкретно в материальной форме. Наоборот не происходит никогда. Никогда функция не кристаллизуется из хаоса (как утверждает, например, Стюарт Кауффман).
Первым звеном причинно-следственной цепочки, оканчивающейся интеллектуальной системой, на практике всегда является сознание. Просто потому что природные регулярности не имеют того, чем можно выбирать из двух и более альтернативных состояний равновесия. В неживой природе правила не существуют (если исключить интеллектуальные системы, созданные человеком), существует лишь возможность их заложить в создаваемую «умную» систему и тем самым использовать природные регулярности для какой-то цели. Закладывает же правила всегда сознание.
Интеллектуальные системы основаны на правилах, которые вводятся дополнительно к всегда существующим физическим ограничениям. В этом состоит принципиальное отличие «умных» систем от неинтеллектуальных, работа которых основана только на ограничениях, являющихся следствием действия природных регулярностей, именуемых в просторечии «законами природы». На любую (неинтеллектуальную или интеллектуальную) материальную систему действуют физические ограничения, но лишь интеллектуальные системы функционируют по правилам.
Майкл Поляны говорит как раз об этом, когда утверждает, что «организм, как и машина, функционирует согласно двум различным принципам: его структура служит граничным условием, которое накладывается на протекающие в нем физико-химические процессы и, таким образом, организует их; а сами эти процессы позволяют отдельным органам выполнять свои функции». [M. Polanyi, Life's Irreducible Structure]. Кстати, именно в смысле единого целого, отличного от совокупности составляющих его частей, организм является неразложимым.
Поэтому мне представляется, что выделение интеллектуального фактора причинности наряду с естественными факторами (случайностью и регулярностью) является не только совершенно оправданным, но и необходимым.
No comments:
Post a Comment